Блоги

Женщина обвинялась в совершении преступления, предусмотренного ст. 112 ч.2 п. «д» УК РФ (умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью из хулиганских побуждений) совершённом в отношении другой ранее не знакомой женщины, случайно встреченной на дороге. Уголовное дело после долгих перипетий было прекращено за отсутствием события преступления. При этом выяснилось, что «потерпевшая» раньше уже являлась «жертвой» четырёх насильственных преступлений, и до этого фигурировала в разных делах потерпевшей, по которым были осужденные к суровым наказаниям.

Гр-ка М-на обвинялась в совершении преступления, предусмотренного ст. 112 ч.2 п. «д» УК РФ, т.е. в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью из хулиганских побуждений.
По мнению органов предварительного расследования, М-на беспричинно из хулиганских побуждений избила встретившуюся ей на дороге ранее не знакомую гр-ку М-ву. При этом, М-на, выражаясь нецензурной бранью, нанесла М-вой несколько ударов ногой по кисти руки, причинив последней закрытый вывих четвёртого пальца правой руки, причинив вред здоровью средней тяжести по признаку длительного расстройства здоровья продолжительностью свыше 3х недель.
М-на, вину в предъявленном ей обвинении, не признала и по существу происшедшего пояснила следующее.
Однажды (в конце октября 2002 года) она проходила в районе Кутузовского проспекта по обочине дороги. В руках у неё был открытый зонт. Подул ветер, и зонт вывернулся спицами в обратную сторону. М-на повернулась, и в этот момент, оказавшаяся сзади незнакомая женщина стала вырывать из рук у неё зонт, с криками, что М-на хотела ей выколоть глаза. Эта женщина вырвала из рук М-ной зонт и откинула его в сторону. После этого сказала, что идёт в милицию с заявлением о совершённом М-ной на неё нападении, и ушла с этим. М-на восприняла происшедшее недоразумением и посчитала конфликт исчерпанным. Она подобрала зонт, и ушла домой.
Однако, события стали развиваться совершенно иным образом.
На следующий день, уже под вечер, М-на приехала автобусом по своим делам к Киевскому вокзалу. На площади у Киевского вокзала к ней подошли сотрудники милиции и сказали, что в отношении неё возбуждено уголовное дело, в связи с чем, её следует доставить в отдел милиции.
В отделе милиции М-на увидела женщину, которая оказалась М-вой, с участием которой произошёл инцидент с зонтиком.
Следует заметить, что М-ва является родной сестрой очень известной актрисы кино.
Именно это обстоятельство, т.е. близкое родство с известной актрисой, сыграло не последнюю роль в целой цепи незаконных действий со стороны органов прокуратуры и предварительного следствия в ходе последующего расследования уголовного дела.
Уже в первый день, когда М-вой было подано заявление о преступлении, было возбуждено уголовное дело без надлежащей проверки.
Сразу же когда в милицию была доставлена М-на, между ней и М-вой была проведена очная ставка.
Сначала было неясно, как сотрудникам милиции удалось найти М-ну. После ознакомления с материалами дела оказалось, что М-ва пришла с утра на то место, где имел место инцидент с зонтиком, и стала на протяжении восьми часов, невзирая на дождь, наблюдать за прохожими. Наблюдение дало свои результаты. М-ва встретила М-ну, направлявшуюся по своим делам на автобусную остановку. М-ва села следом за М-ной в автобус и доехала до Киевского вокзала. Около вокзала, М-ва следуя скрытно за М-ной, показала на неё сотрудникам милиции, заявив, что является потерпевшей по уголовному делу, а М-на по этому делу разыскивается, как лицо совершившее преступление.
В тот же день, когда произошёл инцидент с зонтиком, М-ва действительно подала заявление в милицию о том, что на неё напала неизвестная женщина, ударила ногой по кисти правой руки, причинив перелом безымянного пальца.
В подтверждение заявления, М-ва представила в милицию справку, похоже, что из поликлиники, в которой значилось, что она была избита неизвестной женщиной и ей причинён «перелом безымянного пальца правой руки».
Следует заметить, что в последующем справка о переломе безымянного пальца исчезла из дела, а вместо неё была вставлена справка о «закрытом вывихе средней фаланги четвёртого пальца правой кисти».
В заявлении о преступлении, первоначальном письменном объяснении М-ва заявляла, что на неё напала неизвестная женщина.
Потерпевшая, допрошенная в тот же день, показала, что М-на - ранее не знакомая для неё женщина, что М-ну лично она не знает, однако видела её в своём районе уже с августа месяца, когда та садилась в автобус, в результате чего она (М-на) «пришла к выводу, что она меня преследует», и что «никаких инцидентов раньше не было».
На очной ставке потерпевшая М-ва заявила, что испытывает к М-ной вражду и неприязнь с августа 2002 года.
Из показаний потерпевшей следовало, что она испытывала чувство вражды на протяжении длительного времени к случайно встреченному на автобусной остановке незнакомому человеку.
К тому же, даже если предположить, что потерпевшая действительно видела раньше М-ну , когда та садилась в автобус, то это обстоятельство не достаточно для того, чтобы прийти к выводу, что незнакомый ей ранее человек преследует её.
В своих показаниях, при описании внешности неизвестной женщины, М-ва указала, что та имеет «выраженный еврейский тип внешности», что было явной несуразностью. Дело даже не во внешности, а в том контексте, который придавался этому утверждению потерпевшей.
На такого рода показания потерпевшей стороной защиты было обращено внимание прокурора и следователя. Было заявлено ходатайство о проведении судебно-психиатрической экспертизы потерпевшей, на предмет определения способности потерпевшей правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела и давать о них показания
Кроме того, защитой были заявлены целый ряд ходатайств, связанных с существенным нарушением процессуального закона, допущенными органами расследования.
Так, например, оказалось, что дело расследовалось не уполномоченными на то должностными лицами.
В связи с заявленными ходатайствами, прокурором было назначено дополнительное расследование, а производство расследования было поручено другому следователю.
В ходе дополнительного расследования, по делу была проведена дополнительная судебно-медицинская экспертиза.
При ознакомлении с заключениями судебно-медицинских экспертиз, оказалось, что на экспертизу была представлена только одна медицинская карта, полученная следственными органами не процессуальным путём.
В заключениях экспертов неправильно были указаны год рождения потерпевшей. Ссылки на документы, устанавливающие личность потерпевшей, в медицинской карте и в заключениях эксперта не было.
Потерпевшая М-ва отказывалась от участия в экспертизе.
Что же касается самих заключений судебно-медицинских экспертиз, то выводы эксперта имели оправдывающее значение.
Так, согласно первому заключению, эксперт не исключал возможность причинения телесных повреждений М-вой «при падении с высоты собственного роста, а также при нанесении собственной рукой».
Согласно заключению дополнительной экспертизы, «возможность причинения данного повреждения потерпевшей от ударного воздействия твёрдого тупого предмета исключалась».
Таким образом, из заключений экспертиз следовало, что вывих пальца потерпевшая могла получить в другом месте и при других обстоятельствах, например при случайном падении. Во всяком случае, вывих пальца образовался не в результате ударов ногой, одетой в обувь, как об этом она показала при допросе.
При таких обстоятельствах, уголовное преследование М-ной следовало прекратить, но органы следствия и прокуратуры не намеревались этого делать, т.е. следовать требованиям закона.
М-ва была допрошена ещё раз в качестве потерпевшей. В протоколе дополнительного допроса потерпевшей, показания М-вой были изложены уже по иному. На этот раз, потерпевшая М-ва показала, что она давно знакома с М-ной, ещё до инцидента с зонтиком. Что она и М-ва до этого вместе торговали на рынке товарами с рук. Что на территории рынка М-на подходила к М-вой и периодически била её в живот. В ответ якобы, М-ва советовала М-ной пойти в синагогу.
Очевидно, что следственные органы рассчитывали таким способом завуалировать ранее данные показания, вызывающие сомнения в адекватном восприятии потерпевшей реальной действительности и её способности давать об этом показания.
После этого, М-ной было предъявлено обвинение в новой редакции. При этом квалификация деяния по ст. 112 ч.2 п. «д» УК РФ была сохранена. В обвинении по-прежнему утверждалось, что М-на нанесла несколько ударов ногой по кисти руки М-вой. В обвинение было добавлено, что, обороняясь, М- ва пытаясь перехватить зонт, ухватила его за спицы. Из формулировки обвинения было неясно, от ударов, или от перехватывания зонтика самой потерпевшей наступили вредные последствия в виде указанных телесных повреждений.
Затем, было объявлено, что дело расследованием закончено, и его материалы были представлены для ознакомления в порядке ст. 217 УПК РФ.
После ознакомления с материалами дела стороной защиты было заявлено ходатайство о том, что формулировка обвинения носит неконкретный характер, в связи с чем, нарушено право на защиту.
Было заявлено, что в случае, если телесные повреждения потерпевшей были получены в момент перехватывания зонта за спицы, что само по себе сомнительно, то при таких обстоятельствах нельзя квалифицировать действия М- ой как умышленное преступление. Возможность причинения телесных повреждений в результате ударного воздействия ноги, исключалась выводами эксперта. Кроме того, если следственные органы пришли к выводу, что М-на и М-ва были ранее знакомы, как показала потерпевшая, то следовало прийти к выводу, что деяние совершено из-за личной неприязни, а не из хулиганских побуждений.
Таким образом, в любом случае действия М-ной нельзя было квалифицировать по ч.2 п «д» ст. 112 УК РФ, и дело следовало прекратить.
Кроме того, следственные органы не учли следующее обстоятельство. В ходе выше упомянутого дополнительного допроса потерпевшей, М-ва несколько раз, отвечая на вопрос следователя, заявляла, что зонт она перехватывала левой рукой. Травмированным же, согласно медицинским документам, у неё был палец на правой руке.
Таким образом, возможность причинения потерпевшей телесных повреждений в результате перехватывания рукой зонта, также исключалась.
Почему именно так были записаны в протоколе показания потерпевшей, осталось неясным. Возможно, потерпевшая не согласилась с предложенной её органами следствия версией случившегося и продолжала настаивать на том, что вывих пальца стался в результате ударов ногой, вопреки заключению эксперта, либо, М-ва забыла, какая рука у неё травмирована, согласно медицинским документам.
На данное обстоятельство, также стороной защиты было обращено внимание органов следствия и прокурора, осуществляющего надзор за соблюдением законности при производстве следствия.
Ходатайство о прекращении уголовного дела с вышеуказанными доводами были приложены стороной защиты к протоколу об ознакомлении с материалами уголовного дела на отдельных листах.
Несмотря на доводы защиты, уголовное дело с обвинительным заключением в отношении М-ной прокурором было направлено в суд.
При ознакомлении с материалами дела, поступившими в суд, оказалось, что ходатайство защиты, заявленное при выполнении требований ст. 217 УПК РФ, адресованное прокурору, изъято из материалов дела.
Кроме того, в протокол дополнительного допроса потерпевшей, в котором она указывала, что зонт перехватывала левой рукой, были внесены изменения. В указанном протоколе в пробелах между словами были проставлены «галочки», сверху над которыми было записано, вместо слов «левой», слова «правой», имелось ввиду - рукой.
Был вставлен протокол допроса свидетеля – сотрудника милиции, который в ходе предварительного следствия не допрашивался.
М-на обратилась в прокуратуру с заявлением, в котором просила провести проверку на предмет фальсификации доказательств, а также просила направить в суд вышеуказанное письменное ходатайство защиты, изъятое из дела, для приобщения его к материалам дела.
При появлении М-ной в прокуратуре, сотрудник прокуратуры кричал, что М-на в любом случае будет сидеть в тюрьме, и «советовал», как он выразился, отказаться от защитника, что так, мол, для неё будет лучше.
На предварительных слушаниях в суде стороной защиты было заявлено ходатайство о возвращении дела прокурору для исправления обвинительного заключения в связи с вышеуказанными нарушениями и обнаруженными целым рядом других нарушений процессуального закона. В частности, было заявлено, что обвинительное заключение было вручено М-ной ненадлежащим лицом после того, как дело было направлено в суд. Обнаружилось также, что протокол ознакомления с материалами дела не подписан следователем и ряд других нарушений.
Суд отказал в ходатайстве о направлении дела прокурора, посчитав нарушения - незначительными.
В судебном заседании была допрошена потерпевшая М-ва, которая дала ещё более противоречивые показания по обстоятельствам дела.
В дальнейшем в ходе судебного заседания, суд вынужден был назначить по ходатайству сторон комиссионную судебно-медицинскую экспертизу потерпевшей, которая была назначена в вышестоящее экспертное учреждение с участием потерпевшей.
Проведя ещё одну судебно-медицинскую экспертизу, комиссия экспертов пришла к выводу, что данные телесные повреждения у потерпевшей не могли образоваться при обстоятельствах указанных потерпевшей, то ест ни в результате ударного воздействия, ни в результате перехватывания зонтика рукой.
После оглашения заключения комиссии экспертов потерпевшая не смогла объяснить, почему её показания не согласуются с установленными обстоятельствами дела.
После этого суд, в связи с неустранимостью противоречий, принял решение направить дело прокурору для устранения недостатков.
После этого, было подано ещё представление прокурора на определение суда о возвращении дела прокурору для его исправления.
Кассационная судебная инстанция частично изменив определение суда, по существу согласилась с определением о возвращении дела прокурору, указав о невозможности проведения каких-либо дополнительных следственных действий.
После этого, М-на ещё долго ходила в прокуратуру с просьбами разъяснить, какое окончательное решение принято по делу, так как в суд оно больше не вернулось.
М-на обращалась с жалобами также в городскую прокуратуру, указывая на произвол, чинимый в отношении неё органами прокуратуры.
И только через несколько месяцев, М-ной было вручено постановление о прекращении уголовного преследования за отсутствием состава преступления.
Во всём этом деле поражает, то, с каким упорством органы прокуратуры стремились обвинить М-ну в преступлении, которого она не совершала.
Органы прокуратуры, призванные осуществлять надзор за соблюдением закона при производстве предварительного расследования, сами этот закон грубейшим образом и нарушали. Без сомнения, что для сотрудников прокуратуры уже в начальной стадии расследования дела было очевидно, что М-ва оговорила М-ну.
Но прокурор, направивший дело в отношении М-ной в суд с обвинительным заключением, строил расчёт на то, что суд осуждает всех, при известном положении, что суды не широко практикуют вынесение оправдательных приговоров.
В этом деле присутствовал ещё один настораживающий аспект.
В ходе рассмотрения дела в суде, выяснилось, что М-ва до инцидента с М- ной, была жертвой четырёх насильственных преступлений, а М-на обвинялась уже в пятом совершённом в отношении этой же «потерпевшей» преступлении.
У «потерпевшей» М-вой на руках был приговор, по которому лицам, совершившим в отношении её последнее преступление, было назначено сверх суровое наказание.
Хочется верить, что приговор в отношении осуждённых был законным и обоснованным, и что расследование в отношении осуждённых велось в соответствии с законом, а не так, как в отношении М-ной.
Но при этом, нет никакой гарантия, что при таком «расследовании», какое было в отношении М-ной, не появились в какой-то момент фигуранты пятого, шестого, седьмого и т.д. «преступлений», совершённых якобы в отношении одной и той же «потерпевшей».